— …Вечером на кухне сидели все, ели – мама, брат со своей этой Евой и мы с
сынишкой, — рассказывает двадцативосьмилетняя Александра. – Я сына
покормила, отправила его в комнату играть, сама стала мыть его
тарелку.
Вдруг из комнаты звук, как от удара. Мама ближе всех к выходу сидела,
вскочила, кинулась смотреть, что там Данька опять творит. Через секунду
вернулась, мне рукой машет, все нормально, мол, книжка упала… Эта Ева сидит
и говорит: «Ольга Игнатьевна, ну что вы беспокоитесь, сидели бы, у ребенка
все-таки своя мама есть!» А мама ей: «Так вот, видишь, Евочка, эта мама даже
не чухнулась! Ей, наверно, все равно, что там с ребенком…» Блин… У меня аж
слезы из глаз брызнули. Я повернулась и вышла из кухни. Ну вот что это, если
не предательство? Не понимаю, как так можно…
…В трехкомнатной квартире они живут впятером: Александра с двухлетним сыном
Данилой, ее младший брат Станислав со своей девушкой Евой и мама,
пятидесятитрехлетняя Ольга Игнатьевна. Квартира принадлежит троим в равных
долях: маме, сестре и брату, живут они здесь давным-давно. Александра,
правда, уходила ненадолго: побывала замужем, но семейная жизнь ее не
сложилась, и молодая женщина вернулась в эту трешку, к матери, с грудным на
тот момент Даней на руках.
Тогда еще никакой Евы в квартире не было, она появилась позже, совсем
недавно.
— Мама меня после развода приняла, кормит-поит, и даже немножко помогает с
ребенком, спасибо ей! – рассказывает Александра. – Правда, не без нытья и
упреков. Я у нее и такая, и сякая, семью построить не смогла, один дурак
нашелся, который меня замуж взял, и тот сбежал… Злится, что сижу на шее, не
работаю. А как мне работать? Сидеть с моим ребенком, разумеется, каждый день
никто не будет, в сад нам еще не скоро, про няню и разговора нет – я ее не
потяну… Пробовала я тут работать удаленно – не срослось. Да и мама была
опять недовольна ужасно, что ребенок брошенный, дома к ее приходу ничего не
готово, непонятно, чем я занимаюсь целый день…
Александра – человек довольно мягкий и бесконфликтный, в споры не вступает,
старается молчать и терпеть. Уходить отсюда ей некуда, а скандалы – не ее
стихия. Впрочем, до появления в семье Евы все было довольно терпимо. Мама
хоть и ворчала, но как-то не так обидно, что ли.
Теперь же стало просто невыносимо. Бедная Александра ищет по квартире пятый
угол, ее с удовольствием шпыняют все – и мать, и брат, и даже эта непонятно
откуда взявшаяся девица, которая, по сути, здесь никто. Брак свой брат не
зарегистрировал, и о регистрации, насколько знает Александра, речь пока не
идет.
— Но маме эта Ева с самого начала очень понравилась почему-то! –
рассказывает Александра. – И одеваться-то она умеет, и готовить, и знает,
как себя подать… Она ее исключительно «Евочкой» зовет. Мне говорит – вот,
смотри на Евочку и учись! А я не понимаю, ну чем она лучше меня? Выглядит
хорошо? Так это не сложно в двадцать три года, еще не рожав. Высшее
образование у нее? Так у меня тоже. Чему она может меня научить?
Учить Ева любит – она, кстати, и работает в школе учителем. Но, видимо,
блистать на работе педагогическим талантом ей мало, и она стала учить жизни
и Александру. Привязывается ко всему, делает замечания.
— Она младше меня на пять лет, куда лезет вообще? – злится Александра. – А
самый прикол в том, что она учит меня, как воспитывать моего ребенка! Эти ее
советы совершенно не к месту задолбали, такую чушь городит! Данька у меня
активный живой ребенок, но вот говорит плохо, к сожалению, только сейчас, к
двум годам, пытается слова складывать в предложения. Так она его умственно
отсталым назвала в первую же встречу! Ну правильно, откуда ей знать, какие
бывают малыши, у нее-то самой ни котенка, ни ребенка!.. Зато мама, такая –
слушай ее, она педагог! Я говорю, мам, она учитель химии! Даньке до химии
еще, как до Луны, о чем ты вообще…
Как вести себя Александре в такой ситуации?
Что думаете?